После смерти Людовика XIV, в период регентства Филиппа Орлеанского во время несовершеннолетия Людовика XV, многие общественные силы, пытались изменить политический строй, сложившийся при прежнем правлении. Аристократия хотела реванша и возвращения роли советников при короле. За годы правления Людовика XIV в государственном управлении находились в основном представители чиновничьего дворянства – мантии, старое дворянство – «дворянство шпаги» практически не было представлено в королевских советах.

Регент хотел упрочнения своей власти. Так, взамен пересмотра завещания Людовика XIV, которое ограничивало его полномочия, герцог Орлеанский возвратил 15 сентября 1715 г. полное право ремонстраций парижскому парламенту, который быстро этим правом воспользовался. В обмен парламентарии предоставили герцогу полные полномочия королевской власти. На следующий день после смерти Людовика XIV, после ночи проведенных переговоров и обещаний как парламентариям, так и знати, герцог Орлеанский отправился в парламент в сопровождении принцев, пэров королевства и многочисленного кортежа придворных и офицеров партии. [12, p. 1-2]

Герцог Орлеанский, приветствуя собравшихся, говорил, что сам Людовик XIV завещал ему помогать будущему молодому королю: «Я  убежден, что следую законам королевства и примерам того, что делалось  в похожих обстоятельствах, а также назначением самого покойного короля,  значит, регентство должно принадлежать мне». Герцог, обращаясь к парламенту, обещал, что будет слушать их советы и принимать их мудрые ремонстрации:  «Я не имею другого намерения, чем  облегчать положение народа, устанавливать хороший порядок в финансах, сокращать излишние  расходы, поддерживать мир внутри и вне королевства, установить союз и спокойствие церкви и действовать, наконец, со всем прилежанием, которое от меня возможно во всем, которое сделает народ счастливым и процветающим».[12, р. 2-15] 

Несмотря на усилия первого президента Мема, который защищал интересы узаконенных принцев (внебрачных сыновей Людовика XIV - принца Мэнского  и графа Домбского), завещание отменили перевесом в один голос. Парламент признал герцога регентом королевства, с полной властью и всей свободой составлять по своей воле регентский совет, в который входили принцы, канцлер Вуазен, маршалы Вилеруа, Д’Аркур, Таллар и Безом, герцог де Сен-Симон и Шеверни, старый епископ Труа. [8, р. 72-73]

Регентский совет впервые был собран 28 сентября 1715 г. в Венсенне, все главы других советов были допущены к работе в нем. По традиции  оставили место в конце стола, как делалось в Частном совете, в случае, если король желает присутствовать на заседании, как было в первые годы царствования Людовика XIV. Герцог Орлеанский во всех  других советах был приравнен к другим министрам и не имел больших привилегий. [4, p. 379]

Другим действием герцога Орлеанского стало провозглашение коллективной власти, то есть замена министров советами (6-8 в разное время). Это мероприятие получило название «полисинодия».  Таким образом,  произошло установление регентом и «партией герцогов»  аристократических советов в разнообразной компетенции: совести, войны, финансов, флота, иностранных дел и внутренних дел королевства, возглавляемых кардиналом Ноайем, маршалом Вилларом, герцогом де Ноайем, маршалом Д’Эстре, маршалом Д’Юкселлем и герцогом Д’Антенном. В последствии был создан совет по торговле, который возглавлял Амело[6, p. 140]. Эта идея о коллективном аристократическом управлении зрела среди знати давно, о ней еще писал Фенелон, но  осуществить ее на практике смогли только в период регентства, когда королевская власть была ослаблена.  К 1718 г. регент понемногу отменил советы и восстановил государственные секретариаты[9, p. 47]. Совет регентства прекратил собираться в большинстве, и советы возобновили свою прежнюю форму. [7, p. 348]

Вхождение в правительство придворной знати с 1715 г. было окончательным. Хотя имелся короткий перерыв в 1723 г., но в 1724 г. маршал герцог де Виллар стал государственным министром; в следующие годы в Высший совет вошли  маршал герцог де Таллар, маршал маркиз Д’Юкселль, маршал герцог Д’Эстре, герцог Д’Антенн. После смерти Д'Эстре в 1737 г. Высший совет остался на несколько лет без какого-либо титулованного представителя; приход маршала герцога де Ноайя в марте 1743 г. заполнил этот пробел и за ним последовали маршал граф де Сен-Северен, маршал герцог де Бель-Иль, аббат Берни, герцог де Шуазель, маршал принц Субиз, второй маршал Д’Эстре, граф де Шуазель (скоро ставший герцогом де Прасленом), герцог Д’Эгийон. Так, придворная аристократия находилась в Высшим совете почти непрерывно – с  регентства до революции. Она  также занимала с середины века часть должностей государственных секретарей. Именно среди государственных секретарей Людовика XV, как  и Людовика XVI, вербовали министров. Людовик XV продолжил держать канцлеров в стороне, но трое из хранителей печати   –  Шовелен, Машо и Беррье – были министрами. Большая часть государственных секретарей,  рано или поздно  входила в Высший совет.

 Глава Совета финансов до 1715 г. исполнял только чисто декоративную роль, которая не изменилась при Людовике XV. Этот персонаж довольствовался тем, что входил в Королевский совет, Совет депеш и не входил ни в какое другое подразделение Советов.

Впрочем, это место не было занято всегда. Его получил в 1714 г.  маршал  Вильруа, который попал в немилость и ссылку с августа 1722 г. до конца своих дней (в июле 1730 г.); затем возглавил Совет финансов  герцог де Шаро, который  передал эту должность в 1745 г. своему сыну. После смерти последнего в 1759 г. она оставалась вакантной долгие годы, и ее предоставили только в апреле 1766 г. герцогу де Праслену, государственному секретарю, изгнанному из Советов из-за королевской немилости в декабре 1770 г. Именно первый раз в 1766 г. место главы Совета финансов предоставили  государственному секретарю; оно давалось до сих пор только вельможам, не осуществлявшим, к тому же, никакой правительственной функции и которые, благодаря ей, были долго в Совете единственными представителями титулованной аристократии. Эта должность была лишена, таким образом, любого политического влияния и не предоставлялась никогда людям «мантии».

Военное ведомство в 50-60х гг. XVIII в. возглавлял маршал Бель-Иль. Маршал вначале намеревался руководить им без специального назначения, но выявилось, что  должность включала обширную  работу,  исполнение всякого рода бумаг, подписанных королем и скрепленных подписью государственного секретаря, без чего они не были бы признаны, и требовала официального звания. В конечном счете, маршал  стал государственным секретарем 3 марта 1758 г. и генерал-лейтенантом. Маршалу  предоставили высшую почесть: королевские грамоты разрешили подписывать не отцовским именем (Фуке), но  именем и титулом «маршал герцог де Бель-Иль».

Во главе  Совета по внешней политике  стоял аббат Берни с января 1757 до 13 декабря 1758 г., который попал в королевскую опалу после  повышения в кардинальском сане. После Берни пост внешнеполитической деятельности оставался за герцогами-пэрами: Шуазелем, Прасленом, Эгийоном. Флот возглавлял в 1758 г. маркиз  де Массьяк, затем два года Беррье, потом им руководили герцоги де Шуазель и де Праслен, а с 1771 по 1774 гг., адвокат  Буэн. Граф де Сен-Флорентен, происходивший из старой правительственной династии Фелиппо, государственный секретарь с 1723 г.,  стал в l770 г. герцогом де Ла Врильером. Так, некоторым образом карьера государственного секретаря стала герцогской.[5, p. 200- 201, 212]

С 1743 г. Тенсей и Ноайль  – государственные министры; Орри – генерал-контролер; Д’Агрессо – канцлер, Д’Амело статс-секретарь министра иностранных дел; граф Д’Аржансон – военного министерства; Филиппо де Морепа – морского, Филиппо де Сен-Флорантен – министерства двора; в 1744 г. Д’Амело был заменен маркизом Д’Аржансоном, место которого, в свою очередь, занял Пюизье в 1747 г.; Орри имел приемником Машо Д’Арнувилля в 1745 г. 28 января 1757 г. Машо и графа Д’Аржансона отправили в ссылку; Мора и граф де Польни заменили их в морском и военном министерствах.[2, c. 511, 513]

В   1789 г. было семь министров, носивших это звание официально (часто министрами назывались и государственные секретари): герцог де Нивернуа, Бувар де Фуко, Ламуайон де Малешерб, граф де Монморен, Ла Люзерн, Неккер, граф де Сен-Прие. Из этих семи человек  не дворянином был лишь Неккер – генеральный директор финансов.[1, c. 223]

Массовое возвращение аристократии двора к правительству объясняет создание в 1757 г. постов государственных советников Совета депеш.  Центральные органы управления находились в руках потомственных дворян. В 1718-1789 гг. из 75 высших королевских сановников (канцлеров, хранителей печати, генеральных контролеров финансов и государственных секретарей) лишь три являлись не дворянами, тогда как более 25% принадлежали к древним аристократическим родам, таким,  как Брольи, Сент-Жермен, Сегюр, насчитывавшим по десять и более поколений дворянства. Из 118 государственных советников и докладчиков в Государственном совете в 1777 г. 95 принадлежали к дворянам.[3, c. 67]

Но хотя аристократия активно привлекалась к государственному управлению, ей не удалось избежать королевских опал. Особенно в годы регентства высшее дворянство как возвышалось, входя в различные советы часто с номинальными постами, так и попадало в немилость короля и или регента. Поводом для немилостей могла стать  случайная фраза, критика королевской власти. Так, опала маршала Вильруа не отличалась от всех остальных опал знати: их друзья им сожалели, но не могли открыто высказывать свое мнения, интересоваться причинами, боясь стать следующей жертвой немилости. Кардинал в официальном сообщении иностранным министрам о  причинах немилости сказал,  «что маршал Вильруа говорил слишком свободно о регентстве и настоящем правительстве, мало взвешивая свои выражения, которые  могли, по мнению кардинала, негативно повлиять на короля». Маршал написал два письма, одно к его величеству, другое  – к регенту; и король ему предоставил пенсию в 50 тыс. ливров.[11]

В начале  июня 1722 г. герцог де Ноай и маркиз де Конийяк, входившие в Регентский совет, получили «запечатанные письма», которые предполагали их ссылку в провинцию.[10] В 1757 г. в опалу попал граф Д’Аржансон. Позже в королевскую немилость впали сначала герцог де Шуазель, потом герцог Д’Эгийон. Таким образом, королевские  опалы являлись обратной стороной участия аристократии в политическом управлении страны.  Это было также средством контроля знати со  стороны королевской власти, ее возможностью держать в узде высшее дворянство.

Аристократия с регентства Филиппа Орлеанского и до самой революции имела возможность доступа к высшим правительственным должностям, могла влиять на государственную политику в соответствии  со своими интересами. Большинство важных постов находилось в руках знати и, не смотря на опасности опалы, влияние на короля ряда аристократов было значительным.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Ардашев П. Н.  Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору старого порядка (1774-1789).  Т.1.  . СПб.: Типография В.С. Балашев и К, 1900. 658 с.

2. Зеворт Э. История нового времени (XVI-XVIII столетия) Т.1. Киев: Типография И. Я. Федорова, 1883. 707с.  

3. Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской революции. М.: Наука, 1987. 217 с.

4. Abrégé des mémoires ou journai du marquis de Dangeau.  Т.3.  P .:  Chez Treuttel et Wurtz, Libraires, 1817. 420 р.

5. Antoin M. Le conseil du  roi sous le règne de Louis XV. Genève: Librairie Droz, 1970. 666 p.

6. Bonnechose E. De Histoire de France depuis l’origine jusqu’a nos jour. 2 T. T.2. P.: Libraie de Firmin Didot frères, fils et c-ie, 1859. 570 p.

7. Duclos  Duclos Mémoires secrets sur le Règne de Louis XIV, La Régence et le Règne de Louis XV. P. : Libraire de F. Didet, frères imrimeurs de l’institus, 1846. 425 p.

8. Hénault  Abrégé cronique, l’istoire de France.  Nouvelle continuation depuis Luis XIV jusqu’a l’anneé 1822. T. 4.  P. : Amabe costes et C-ie, Libraires-éditeur, 1822. 519 р.

9. La France des Lumieres (1715-1789).  P. : Culture, Art, Louisirs, 1970. 255 p. 

10. Le courrier politique et galant. Amsterdam, La Haye MDCCXXII,  jeudi, 25 juin 1722.

11. Le courrier politique et galant. Amsterdam, La Haye MDCCXXII, lundi, 24 aout 1722.

12. Procès-verbal de la séance du Parlement tenue pour Régence le 2 septembre 1715 // Flammermont J. Remonstrances du Parlement de Paris au XVIII siècle. T. 1 (1715-1753). P.: Imprimerie national, 1887. 718 p.